ПОКЛОН РОДНОМУ КРАЮ
Казачий край! Во тьму веков
Смотрю я, твой потомок дальний.
Я вижу славу казаков.
Казачек слышу плач печальный.
Быть может, вон на том лугу,
Где мокнут в росах красноталы,
В осоку рухнув на бегу,
Казачка плакала, рыдала.
Вечор станичники пришли
Домой с похода, с брани тяжкой,
А ей как память принесли
Свинцом пробитую фуражку.
От горькой вести стыла кровь,
Темнел весь свет, мутился разум:
Погребена ее любовь
В чужой земле, под старым вязом...
Не раз и ханы, и паши
Над Русью руку заносили.
Но обнажали палаши
Лихие пасынки России.
Ты помнишь, край, как в грозный миг
В атаку шла казачья лава?
Как на конусах казачьих пик
Крылом орла сияла слава?
О Русь! Припомнишь ли, скорбя,
Всех тех, не вышедших из боя,
Отдавших жизни за тебя.
Не раз обиженных тобою?
Кто возвращался к куреньям,
Победно били в тулумбасы.
И с алой кровью пополам
Струились алые лампасы.
Святую память славы той
От молодого поколенья
Давно уж кроет пеленой
Туман холодного забвенья.
Иную жизнь узнал Хопер.
И ритмы в музыке иные.
Но милы сердцу до сих пор
Казачьи песни разливные.
Да будут славны в наши дни,
Кто возвращает память краю!
Я перед ними до земли
В поклоне голову склоняю.
|
ОТКРОВЕНИЯ
Мне б стать отшельником-монахом.
И где-нибудь в лесной глуши
Собратом стать зверям и птахам
Для исцеления души.
Лишь только там, вдали от мира,
От всех тревог и суеты
Вдруг зазвучит на сердце лира
Негромкой песней доброты.
Я не Иисус из Назарета,
Мне неподвластны чудеса,
Но неподкупный дар поэта
Мне отпустили небеса.
И вот теперь я с этим даром
От малых лет и до седин
Каким-то непонятным жаром
Горю среди холодных льдин.
Меня осудят, знаю, строго:
Мол, много на себя берешь.
Но разве это очень много,
Что с состраданием живешшь?
Я не грешнее прочих грешных,
И все ж порой в какой-то миг
Приходит мысль: в делах поспешных
Так мало сделал для других!
Для матери, родной до боли,
Для матери моих детей.
Для облегченья горькой доли
Простых ограбленных людей.
За них, простых, молю я Бога
И обращаю взор туда,
Где у последнего порога
Горит для каждого звезда.
Мой Бог совсем иного рода.
Я им дышу, я внем живу.
Мой вечный Бог - сама Природа,
Я в ней во сне и наяву.
Лишь только ей дано от века
На счастье или на беду
Рожать земного человека
И зажигать над ним звезду.
Наступит срок, упав в обломки,
Звезда прервет земной твой путь,
И по нему тогда потомки
Решат, чем предка помянуть.
Так почему ж, года верстая,
Живем, закрывшись на засов.
Когда, могилы оскверняя,
Мчит свора оголтелых псов?
Да разве нам простит Природа
Шабаш над святостью гробов?
Погибших всех, кому свобода
Была милей судьбы рабов?
Не для того краснели реки
От крови вышедших на бой,
Чтоб разномастные абреки
Играли нашею судьбой.
Закрыть восходы и закаты,
Что алым светятся огнем,
Не сможет полог полосатый
С двухглавым хищником на нем.
Я верю: новые созвездья
Зажгутся от небесных бурь,
Когда наступит час возмездья
За оскверненную лазурь...
Не так уж сложно стать монахом,
Укрыться где-нибудь в глуши.
Сложней единым вырвать махом
Боль протестующей души.
1994
|
|
